— Ты — да. Тут — впервые. Но мы, помнится, в Квашино с тобой уже беседовали. Да? Припоминаешь? А вот эти… — Участковый посмотрел на меня, Андрюху и деда Мотю по очереди, — Эти скоро, как к себе домой, ходить будут. Итак, вопрос. За каким чёртом все вы оказались в доме колхозного бухгалтера Лидии Ивановны Сердюковой?
— Меня там не было. Не наговаривай. — Встрял дед Мотя.
— Не было. Да. — Согласился Ефим Петрович. — Потому что ты в это время организовывал драку в клубе. А если выражаться более точными формулировками, то за ним.
— Ды как? Ты чего-то путаешь, Ефим Петрович. Точно тебе говорю. — Матвей Егорыч стянул кепку с головы, скомкал и прижал ее к груди.
— А-а-а-а-а-а… ну, да … Путаю … Хорошо. Сейчас. Погоди…
Участковый развернул веером кипу бумаг, лежащих перед ним на столе, схватил первую, поднялся со стула и подошёл прямо к Матвею Егорычу.
— А вот показания гражданина Митина. Киномеханик. Знаешь такого? Он все прекрасно видел. В этих показаниях гражданин Митин утверждает, что во время сеанса, на самом, между прочим, интересном месте, в помещение забежал Матвей Егорыч и принялся громко, истошно орать на весь клуб: «Наших бьют!» Было такое?
— Чой то истошно? И прям сразу орать… Ну, да. Заскочил, мужикам клич дать.
— Какой клич, Матвей?! Какой, на хер, клич?! — Участковый в сердцах швырнул бумажку обратно на стол. — Драки не было! Ты забежал в клуб, крикнул, что якобы кто-то бьёт «наших». Затем, пользуясь наличием второго выхода… если кто не знает из присутствующих, он находится в противоположной от главной двери стороне… Принялся часть деревенских мужиков подталкивать туда. Со словами, мол, тут ближе, давай в эту. Поэтому, народ, рванувший на помощь неведомым «нашим», разделился на две части. Первая часть выбежала через главный вход, а вторая — через запасной выход. В итоге, две эти кучки встретились за зданием клуба, в темноте не разобравшись, кто есть кто. Да ещё некоторые были в подпитии. Хотя бьют себя кулаком в грудь и доказывают обратное. Вот тогда, да, тогда началась драка. У мужиков то ума не хватило сообразить, что рожи знакомые. Кто-то кого-то задел, кто-то кого-то, не разобравшись, стукнул, и все. Понеслась неразволошная.
— Да? А что, до этого не было драки? — Матвей Егорыч задумчиво потёр подбородок. — Это как же я так… опростоволосился… Возраст, наверное… Ты понимаешь, нет-нет, а находит что— то…
Участковый закрыл глаза, постоял минуту, потом вернулся обратно к столу.
— Ладно. Пусть. Пусть тебе привиделось. Но вот дальнейшие твои действия, как объяснить? Убедившись, что теперь действительно пошел мордобой, ты побежал к дому гражданки Сердюковой. Это подтверждает часть женского населения, которая тоже побежала, но к ближайшему колодцу за водой. Говорят, мужиков остудить. И вторая часть женского населения, которая побежала будить меня. Там, в доме Сердюковой приключилась своя, загадочная история. Как рассказывает соседка, сначала были крики и грохот. Потом из окна чердака, маленького, между прочим, окна… Как пролезли то, кони? В общем, оттуда вывалились двое. Непосредственно Федор и…
Участковый посмотрел на меня. Скривился ещё больше. Такое чувство, будто я вообще во всем виноват. Оборешься.
— И вот, ещё гражданин Милославский. Вслед за ними из двора упомянутой гражданки Сердюковой выбежал Борис с лестницей наперевес. А точнее, с ее половиной. Часть лестницы была почему-то отломана. Борис!
Борька, в этот момент, задумчиво рассматривающий свои запястья, которые крепко соединяли наручники, вскинул голову.
— Чего, гражданин начальник? Тут я.
— Вижу, что тут. Хотелось бы услышать объяснения. За каким чёртом ты поперся к Лидке домой?! Опять началось?
— Да что началось то, Ефим Петрович? Пришел проведать. Так сказать, по родственному.
— Слушай, — Участковый погрозил Борьке указательным пальцем, — Твое «проведать» все село знает. Опять явился с проверкой? Я тебе уже говорил. Ты ей не муж! Понял? Вот как брат твой соизволит вернуться обратно с заработков, он и будет проверять. И то… В рамках закона и уголовного кодекса. Ясно? Так понимаю, тебе кто-то напел про Лидкин моральный облик в очередной раз?
Борька недовольно засопел, отвернувшись к стене.
— Ну, вот… Ты приехал в Зеленухи со своим товарищем. Пока товарищ ждал тебя возле клуба, пошел проверять Лидку. А там обнаружились эти двое.
Мы с Федькой переглянулись. У Федьки на морде расплылся радующий мое сердце фингал. У меня, к сожалению, тоже.
— Вас туда за каким хреном занесло? Вас!
Ефим Петрович многозначительно поиграл бровями. Так понимаю, намекал, что могли бы найти поинтереснее причину для драки. Ни я, ни Федька, само собой, не признались ему, что «причина» вообще выглядит иначе и сейчас благополучно спит дома у председателя.
— Понимаете, роковое стечение обстоятельств… — Я решил отдуваться за двоих, пока тупой Федька не ляпнул лишнего. — Лидия Ивановна ведь бухгалтер. То есть хорошо обращается с цифрами. И понимаете, мне срочно надо было, чтоб она рассчитала некоторые траты…
— Ты! — Участковый ткнул пальцем в мою сторону. — Ты вообще молчи. Пока тебя не было, Зеленухи жили спокойно. Тихо. У меня тут сроду подобных проблем не имелось. А теперь что? Каждый день творится сумасшедший дом. Федор! Тебя туда как занесло? Тоже рассчитать?
Федька тяжело вздохнул и опустил голову.
— Ясно… Счетоводы херовы. И как же вы тогда оказались на чердаке? Там считается лучше?
— Да не… — Федька пожал плечами. — Просто мы стояли, уходить уже собирались, а тут Андрюха говорит…
— Вот! — Ефим Петрович со счастливой, но немного пугающей улыбкой посмотрел на братца. — Андрюха… Каким боком он тут?
— Так это… — Федька шмыгнул носом, из которого до сих пор сочилась сукровица. — Провожал нас. За компанию.
— А-а-а-а-а-а… Как я сразу то не понял. Ну, конечно. Вас обязательно надо провожать. Без сопровождения, заблудитесь. Ну, ладно. Хорошо. Собирались уходить. Чего не ушли?
— Так я же говорю, Андрюха крикнул, мол, Борька бежит. Злой. А все же знают Борьку, хоть он и с Квашино. Увидит нас в доме у Лидки… Лидии Ивановны… не отвертишься потом и ничего не докажешь. Ну, мы с перепугу и полезли на чердак. Думали, смоется, так мы домой пойдем. А он начал по дому бегать. Кричать. А тут мы с Жориком…
Федька снова посмотрел в мою сторону.
— В общем, мы с Жориком поспорили малясь. А Борька себе сразу придумал всякую… Ерунду придумал, в общем. Он схватил лестницу и полез наверх. Ну видно же, человек совсем не соображает. Мы и выскочили через окно. Там же яблоня, прям ветками упирается. А Борька … расстроился. Лестницу сломал и за нами побежал. А тут Матвей Егорыч. Борьку увидел, говорит, там драка. Похоже, твоего бьют. Ну, Борька как был, с лестницей, уже к клубу бросился. И мы тоже. Драка ведь.
— Что? В морду дать не терпелось? — Участковый наклонился вперёд, почти распластавшись грудью на столе.
— Да ты что, Ефим Петрович, исключительно чтоб разнимать. — Тут же вмешался дед Мотя.
У меня, если честно, было ощущение, участкового сейчас хватит удар. Но прежде, чем его хватит удар, он все таки не содержится и оторвет мне голову. Потому что на меня, из всех присутствующих, он смотрел с особым выражением.
По сути, приблизительно, все так и вышло. Когда мы с Федькой сцепились, Борис, ворочавший мебель в поисках Лидочкиного любовника, услышал. Рванул наверх, но на нём повисла бухгалтерша, которая голосила не своим голосом.
Мы сообразили, дело пахнет писюнами. Кинулись к окну. Я глянул, яблоня и правда близко. Вообще, если что, выбор был не особо большой. Упадем мы с дерева или нет, большой вопрос. А вот тот факт, что Борька оторвёт нам яйца — вопросов вообще не вызывал. Так что думали мы недолго.
Борис, сообразив, что жертва, даже две, уходят, реально сломал каким-то образом лестницу. Не знаю, может, об голову себе бил, там все равно ума не особо много. И бросился нас догонять с этим сомнительным орудием. Лидочка, идиотка, блин… бежала следом, продолжая голосить. Естественно, все соседи повыскакивали на улицу. А там ещё у клуба драка. Дед Мотя только на улице появился, заорал Борьке, типа, местные его друга мордуют. Знал, наверное, что друг для этого психа важнее чем репутация Лидки.