Но самое интересное, ее паническое бегство было целенаправленным. Я заподозрил это ещё в тот момент, когда понял, что гадская скотина не просто бежит в истерике куда-то. Ни хрена. Она бежала очень даже в определённую сторону.

И вот можно представить, что началось в Зеленухах, когда по главной деревенской улице с глазами навыкате и диким ржачем пронеслась всем известная лошадь деда Моти. Причем, сам хозяин отсутствовал, но зато в телеге, которая чудом оставалась цела, как и ее колёса, сидели мы с Переростком, с такими же вылупленными глазами. Оглашая сельскую действительность громкими матерными криками, промчались мимо охреневших соседей, которые, наверное решили, вот он — тот самый конец света. Обычно все орут на нас. А тут — мы орём. Правда, не понятно, на кого именно. Потому что слова:"сволочь", "скотина" и "тупая ты тварь" теоретически могут относится к кому угодно.

Естественно, столь выдающееся явление не могло остаться незамеченным. Да ещё, как назло, Ефим Петрович каким-то удивительным способом избежал присутствия на проверке начальства и находился в родном селе. Если говорить более точно, шёл по дороге, довольный, счастливый и лысый. Кто-то исправил ужас, сотворенный госпожой Милославской на голове участкового, путем полного уничтожения этого самого ужаса.

Увидев несущих ему навстречу лошадь, телегу и нас, Ефим Петрович отскочил в сторону, чтоб не задело, но почему-то больше не выглядел ни спокойным, ни счастливым. Он бросился следом, логично предположив, Милка деда Моти прибежит в единственное надёжное в её понимании место — двор деда Моти.

Мы об этом уже начали догадываться сами. Однако, было не легче. Чтоб попасть во двор, надо открыть ворота. Вот очень вряд ли нас там сейчас кто-то встречает с хлебом-солью. Естественно, оказавшись возле родного, знакомого дома, лошадь повела себя совершенно по-скотски. Резко остановилась, тяжело при этом дыша. Ясное дело, и я, и Андрюха улетели вперёд, чудом не убившись о ворота.

А тут как раз подоспели все. Участковый, который бежал за нами, думая об одном, только бы не убились. Так-то, конечно, может, оно и к лучшему, спокойная жизнь начнется. Но с другой стороны, пенсия не за горами. Статистику портить нежелательно.

Следом — выскочила на улицу Зинаида Степановна, которая была во дворе и чуть богу душу не отдала, услышав грохот, ржание, а потом выразительный мат. Насчёт бога, души и всего прочего, это она высказалась, когда начала лупить нас с Андрюхой мокрой тряпкой, имевшейся в её руках, потому, что ни он, ни я, не могли вразумительно ответить, где её дед.

Само собой, прибежали все местные жители, которые могли прибежать. Ну, а потом, в самый разгар этого карнавала, появился довольный, хромающий Матвей Егорыч, который в одной руке нес ружья, а в другой — утку. Вот утка и стала главным камнем преткновения. Оказалось, на птицу не сезон и охотиться нельзя.

Матвей Егорыч, конечно, заметив участкового, быстро закинул добычу через забор к соседям. Но буквально через пять минут во дворе появилась очень злая тетка, которая сказала деду, что если он ещё раз ей что-то такое во двор швырнет, она ему это на голову натянет. Будет новое блюдо — утка с Мотей вместо утки с яблоками.

И вот теперь мы сидели перед Ефимом Петровичем, который теоретически должен нас наказать, а практически — убил бы собственными руками. Так мы его загребли. Это, кстати, цитата. Ну, а дед Мотя вдохновенно, по пятому кругу, рассказывал историю о том, как он перепутал летящую в небе утку с коршуном, хотя, насколько я понимаю, таких птиц тут, как и лосей, не встретишь запросто.

— Значит, слушай меня, Мазай недоделанный, оружие сдашь мне. Понял? Пусть тут хранится. Я сразу предупреждал, не надо тебе его. Вот точно не надо. — Ефим Петрович немного успокоился после своего эмоционального всплеска и говорил теперь тише. Кулаком больше никуда не долбил.

Дед Мотя вроде хотел поспорить, но потом посмотрел на участкового и промолчал. Было очевидно, его история про спасение зайца не зашла.

— Все. Идите отсюда. Глаза мои вас бы не видели. — Участковый откинулся на спинку стула и прикрыл веки. Наверное, чтоб мы не сомневались, как сильно ему хочется нас не видеть.

Мы сползли со своих мест и двинулись в сторону двери. Андрюха, который лишился костылей в неравной битве с кабаном, скакал последним. Он на ту ногу, которая была сломана, даже начал наступать. Точно чудо. Походу, сегодня в его организме срослись сразу все переломы. Прошлые, нынешние и даже, на всякий случай, будущие.

Глава 25: Об исправительных работах и поговорке, что встречают по одёжке.

— Так… — Председатель почесал затылок, посмотрел на меня, Андрюху, деда Мотю и госпожу Милославскую.

Состав, конечно, тот ещё. Это, если не учитывать Семена, который неподалеку пытался вырыть ямку у ближайшей яблони. Яблоня на территории двора сельсовета имелась в единственном количестве. Была она огромной и очень старой. По какой-то странной задумке, рядом с яблоней находился туалет, типа "сортир". Так его назвал Матвей Егорыч. Честно говоря, удивляло то, что в администрации села до сих пор нет удобств внутри. Ну, меня удивляло, само собой. Остальные, видимо, находили это вполне нормальным. Как сказал дед Мотя:" Скажи спасибо, что он вообще есть".

И вот Сенька кружил рядом с этой самой яблоней, пытаясь рыть ямки толстой палкой. Слава богу, хоть с противоположной стороны от толчка. А то я бы начал серьезно волноваться за Младшенького. Похоже, мысль о потенциальных сокровищах, которые где-то спрятаны в Зеленухах, не давала ему спокойно жить. Главное, Семену русским, человеческим языком объяснили, что дед Мотя пошутил. Сенька отказывался верить и, я так подозреваю, считал, будто злые конкуренты хотят лишить его славы кладоискателя. Вот алчная, конечно, у нас семейка, это факт.

Стоял Николай Николаич в данную минуту напротив нас, или мы напротив него, тут как посмотреть, и вид имел очень тревожный. Уж не знаю, чем именно, вариантов много, но чем-то его собравшаяся компания не устраивала. Потому что на лице Николая Николаича отчётливо читалось сомнение. Даже, наверное, опасение. Мне кажется, будь у него выбор, он бы скорее отказался от нашей помощи, чем принял её. Просто выбора-то, как раз, и не было. Распоряжение Ефима Петровича. Прислал нас на помощь председателю именно он.

Все дело в охоте, на которой вчера отличился Матвей Егорыч.

Сначала, вечером явился к дядьке домой участковый и сообщил, что люди мы, наверное, где-то неплохие, и, возможно, когда-нибудь даже поумнеем, но сейчас единственная возможность добиться хоть какого-то покоя для деревни — загрузить нас работой. По удивительному стечению обстоятельств, работа, кстати, есть.

— Значит, завтра идёте к Николаичу. Ждём гостей из области. — Участковый обвел нас суровым взглядом.

Видимо, уточнение про область имело какой-то значимый вес, потому что Настя тихо "охнула", чуть не выронив из рук чугунок.

— Во как… — Дядька с сомнением, ещё большим, чем у Ефим Петровича, покачал головой.

Возникло ощущение, он бы на месте участкового не просто избежал нашего участия, но и постарался сделать так, чтоб ни меня, ни Андрюхи, там даже рядом не было. Про деда Мотю вообще молчу.

— Да… — Участковый тяжело вздохнул. — Тут видишь, какое дело, Виктор. Сами, что говорится, напросились. Сначала я со своим заявлением о погосте. Вернее, о разрушенной церкви. И кстати, тот материал, который отправил на комиссию в область… Храм, вроде, действительно имеет историческую ценность как архитектурный памятник прошлого столетия. Вот ведь… Даже и предположить не мог. А говорят, мол, да. Надо приводить в порядок. Вроде, предположительно, строил его какой-то известный гражданин.

Ефим Петрович снова вздохнул, потом снял фуражку и уселся на самый край лавочки. Вид у него был расстроенный.

— Теперь вот комиссия приедет. Не знаю, когда именно. Только сегодня сообщили. Ждать надо, чуть ли не со вчера. То есть, вот-вот. О чем и говорю. Нужно срочно все подготовить к их встрече.