— Знаете... Ребенком я не мечтал о шпионских приключениях. Это точно могу Вам сказать. С огромным удовольствием держался бы подальше от столь занимательных событий. И кстати... Вы исключительно правы. Я реально туповат. Даже притворятся не надо...
— Слушай ты... — Мужик перебил меня и резко остановился. Я был вынужден замереть рядом. Он вдруг шагнул еще ближе, сгреб ворот рубашки, а потом дернул к себе. — Ты, может, не осознаешь всей серьёзности положения, пацан… Расскажу тебе случай, который является большим секретом. В декабре 1980 года, на станции метро «Ждановская» сотрудники линейного отдела милиции убили замначальника секретариата КГБ, майора Вячеслава Афанасьева. Убили нагло. Он ведь сразу говорил им, где служит. Но они были пьяны. Наглые, пьяные мрази. А потом, начальник их отдела, поняв, что произошло, велел отвезти умирающего Афанасьева в безопасное место и добить его там арматурой. Но он все равно смог протянуть еще какое-то время. Да, умер в больнице. Все равно умер… Это дело еще не закрыто. Приговор еще не вынесен. На следователя оказывают давление со всех сторон. Спецподразделение обеспечивает охрану ему и его семье второй год. Однако… Дело будет доведено до конца. Я знал Афанасьева очень хорошо. Для меня это не просто работа. Для меня — это личная вендетта. Все, под чьим руководством стала возможно подобная ситуация, должны за это поплатиться...
Чекист слова буквально выплёвывал мне в лицо. Я не дёргался и не делал лишних движений. Просто интуитивно чувствовал, не нужно. Тем более, на последней фразе, он выпустил мою одежду, стряхнул с нее невидимые пылинки, а потом снова стал равнодушно-любезен.
— В общем, Георгий Аристархович, завтра Вы должны быть в отделе. И максимально, максимально, повторяю, должны втереться в доверие вашему наставнику. Вас ему отдали не просто так. Он получил приказ, в свою очередь, наладить связь с Вами. Представляете, как совпадают интересы двух людей... Ему нужны Вы. Вам нужен он. Надеюсь, нам больше не придется встречаться в ближайшее время по таким нелепым поводам. Главное сейчас — подружитесь с наставником. Создайте впечатление глуповатого парня, которым можно управлять.
–Хорошо. Вас понял. — Я поправил рубашку. Из-за нервного припадка чекиста, она сбилась набок. Одна пола вообще вылезла из брюк и висела теперь, как сопля. — Только есть одна просьба... Товарищ хороший объявился. Буквально несколько дней назад дембельнулся. Отслужил в армии, как положено. Мечтает о работе в органах. Вот он, между прочим, действительно об этом мечтает. Помогите устроить его в отдел.
— Георгий Аристархович… — Мужик иронично поднял одну бровь. — Не хочу показаться грубым, но... не охамели? Нет? Нормально себя чувствуете? Как это у нас так вышло, что Вы начали диктовать нам условия?
— Вот знаете, не надо бояться показаться грубым. После всего, что между нами сейчас было…— Я со значением посмотрел на ту руку чекиста, которая буквально минуту назад трясла меня за грудки. — Вы должны понимать, радею исключительно за дело. Стас будет нам полезен. Уверяю. И мне так даже проще. Представляете, еще один ваш человек в отделе. Здорово же?
— Как зовут? — Чекист усмехнулся, а потом снова пошёл вперед. Пришлось топать следом.
— Соколов Станислав Игоревич…
— Аааа… — Он перебил меня, даже не дослушав. — Это тот, с которым вы встретились днем…Как же, как же… Внук героя Советского Союза…
Если мужик хотел меня удивить, у него получилось. Я натурально охренел. Прошло лишь полдня, как мы с Соколовым пересеклись, а эти уже знают не только о самом факте встречи, но и пробили, кем является Стасик. Кстати, насчёт героя Советского союза ментенок ни черта не говорил.
— Вы не знаете о своем товарище столь важных фактов? Почему у Вас сделалось удивлённое лицо, когда я упомянул его деда? — Чекист в этот момент , что поразительно, на меня даже не смотрел. Как? Как они это делают? Их правда, что ли, отбирают из особо одарённых.
— Знаю, конечно. Удивился просто, что вы уже все знаете.
— Мы всегда все знаем. — Тут же прозвучал ожидаемый комментарий.
–Ну, не всегда и не все, раз вам понадобилась моя помощь... — Ну, не мог я отказать себе с маленьком удовольствии задеть этого товарища. Просто не мог.
–Георгий Аристархович, вы как-то сильно и внезапно обнаглели, пока мы с вами не виделись. Хорошо…Насчет товарища посмотрим. И давайте, не тратьте время. Ни своё, ни наше.
Мужик кивнул мне, а затем очень резко свернул в сторону. На тропинку, которая уходила вглубь парка, скрываясь за деревьями. Меня не звали, поэтому я остановился, бестолково глядя ему вслед.
— Какая же, сука, удивительная хрень происходит… — Сказал вслух сам себе. Потом развернулся и быстрым шагом пошел туда, где находились аттракционы. Мне срочно нужен был Соколов с его ментовским мышлением.
А еще в голове всплыли слова родного отца, сказанные когда-то давно, после мероприятия по случаю его дня рождения. Я тогда высказался об одном из отцовских товарищей, служащем в Конторе. Мол, какой интересный, приятный человек.
–Денис, запомни раз и навсегда одну вещь. Им нельзя верить. Никогда. Ни одному слову. Чтоб получит свое, они пообещают тебе все, что угодно. Вообще все. Пообещают искренне. Но когда заберут нужное, не задумываясь, выстрелят тебе в затылок.
Потом отец помолчал пару минут и добавил.
— Естественно, образно выражаясь. В переносном смысле...
И вот именно сейчас, топая к колесу обозрения, я вдруг понял, что смысл был вовсе не переносный.
Глава 16. Стасик.
— С дедом что-то не так. — Едва выдалась возможность поговорить с Жориком, я сразу озвучил то, что не давало покоя.
И тут интересны два момента. С хрена ли оно вообще меня волнует? Вернее он. Дед. Какое мне дело до того, что происходит с Матвеем Егорычем? Но почему-то, зацепило. Если конкретно, то зацепила его случайно оброненная на колесе обозрения фраза. Насчет того, что теперь и помирать можно. Вроде бы ничего особого. Многие так высказываются. Мол, сделал дело, которого раньше не было, можно и на покой. Но Матвей Егорыч оговорился не просто. В чем и суть. Он сказал со смыслом.
Второй момент, что именно Матвей Егорыч имел в виду? Болезнь? Проблемы? Есть какая-то фигня, несомненно, но какая именно, мне определить сложно. Поэтому решил поделиться мыслями с Жориком. В конце концов, уж не знаю, что их связывает, но дед ему точно не посторонний человек. Странно, конечно, видеть такую дружбу между людьми, разница в возрасте у которых с полсотню лет. Но, честно сказать, мне самому Матвей Егорыч был весьма по душе. Не знаю, в чем его особенность. Он как-то сразу располагает. Может, своей непосредственностью. Может, открытостью. Для меня, как для человека другого времени, такое в диковинку. Когда кто-то живет без умысла, без выгоды, без меркантильных интересов. А еще импонировала манера деда не заморачиваться вообще ни о чем. Сгорел сарай, гори и хата. Вот так, наверное.
— Что ты имеешь в виду? Кстати, насчет Матвея Егорыча есть тоже у меня сомнения. Просто пока не пойму, в чем дело. А пытать его бесполезно. Хочу понаблюдать. — Ответил мажор.
Жорик был задумчив и совершенно на себя не похож. Даже лицо стало не таким дебильным. Почти не бесил меня совсем. Но его состояние скорее напоминало размышления и попытку проанализировать ситуацию. Поэтому, я успокоился. Перестал психовать. Да и не хотелось, чтоб Милославский знал, о моих переживаниях, связанных с его персоной. Харя треснет. Жив, здоров, и слава богу.
Я сразу, как только мы с дедом и Андрюхой разыскали Жорика, бросился к нему с расспросами. До ужаса было интересно, что произошло на встрече. И с кем была эта встреча. Верны ли мои догадки. Он покачал головой, не дав мне даже рта раскрыть. Сказал, все потом. Я честно говоря, был не против. После разборок с дедовой шапкой сил не осталось ни на что. А мне еще шуровать к Исаеву домой. Решили, сегодня переночую у Олега, чтоб не шляться на ночь глядя, а завтра утром с вещами явлюсь к мажору. Это — первое, что он сказал, как только наша компания воссоединилась.