У капитана, как стало известно позже, весёлая жизнь началась, насыщенная. Командир бригады, которому, естественно, доложили о происшествии, объявил "металлисту" трое суток ареста с содержанием на гауптвахте. И приказал в камере таблицу Менделеева повесить.
Я попал в первую смену на пост. До места мы также ехали на машине. Постовые, разводящий старой смены и разводящий новой смены. Новый принимал караул у старого, меняя стоявших часовых на на нас, прибывших.
Вышка была деревянной, лестница, чтобы подняться на верх тоже. Мне показали направления, за которым я должен пристально наблюдать, чтобы никто не попытался проникнуть. На минуточку, под охраной находились склады с боеприпасами. Внутри вышка выглядела, как квадрат. Каждая сторона не больше двух с половиной метров. На уровне глаз — специальные отверстия, для удобства просмотра охраняемой территории. В середине этой каморки папы Карло — железная труба, которая спускалась вниз до земли. Сразу вспомнился почему-то фильм "Охотники за привидениями". Они там тоже съезжали по такой штуковине. Первые два часа несения службы пролетели быстро. Пришла смена с разводящим, все, как полагается по уставу, выполнили. Я стоял на первом посту. Мы пошли по кругу менять часовых. Круг был около трех километров. Сменили, а потом поехали в караульное помещение. Прибывшая смена считалась бодрствующей и приступала к работам на закрепленных местах. Логика эта осталась для меня загадкой. С хера ли я бодрствующий, если я уже уставший. Затем отводилось два часа на сон. Не всегда удавалось поспать, естественно. Дел всегда находили много, что-то убрать, что-то выучить. Это — армия. Куда ж без дебилизма?
После того, как третий раз заступил на вышку, я убедился, в уставе действительно все написано достоверно, причём, походу, солдатской кровью. От скуки и однообразия, я начал ходить строевым шагом, петь песни, рассказывать стихи, которые вспоминал. Крыша ехала знатно. Даже разговаривал сам с собой.
И вот как после подобных событий не ценить каждую минуту, проведенную, например, в обществе тех, кто тебе если не дорог, то хотя бы близок по духу.
Ну, а потом случилось непредвиденное. Мы с Соколовым влюбились.
Глава 24
Вообще, я, конечно, ничего подобного не планировал. Да и как можно планировать такое в армии. В военной части, где херова туча солдат и одна Ольга Валерьевна, от которой я продолжал бегать, как от прокажённой. А она, что показательно, становилась все настойчивее.
Дошло до того, что меня вызвали в санчасть.
Шел я туда с сильным волнением. Думаю, ну, точно начмед все узнал. Зайду, а он мне как засадит шприц с какой-нибудь херней. В руку, например. И все. Поди потом докажи, что-нибудь. Короче, представлял, конечно, полную чушь, но накрутил себя знатно, пока топал.
А там — сюрприз. Ольга Валерьевна. С красиво уложенными волосами, на губах — помада. Чего, как бы, не бывало и по идее не должно быть. Под халатом на этот раз очевидно мало посторонних вещей.
— А что это Вы, Соколов, не заглядываете?— Спрашивает она, а сама медленно так, эротично, верхнюю пуговичку расстегивает и ближе подбирается.
— Так мы не на курорте, чтоб я вот так свободно к Вам поздороваться бегал. — Отвечаю, а сам соображаю, как смыться. И на кой черт она вообще меня позвала?
— А если кто-нибудь волнуется о Вашем здоровье, Соколов? — Продолжает она.
Я смотрю, расстояние между нами значительно сокращается. Шансов уйти целым и нетронутым становится все меньше. Тоже ведь не могу с женщиной драться. Ну, куда это, вообще.
— А Вы, Ольга Валерьевна, не так давно дедушку моего вспоминали...
Она от неожиданности остановилась. Видимо, беседы о родственниках в план сегодняшней встречи никак не входили. Текст должен быть более романтичным.
— Да? Не помню. — Олечка на полном серьёзе задумалась, заодно соображая, к чему такой поворот.
— Вот. А я помню. Так вопрос имеется. Что там у нас с дедушкой?
Ольга Валерьевна вообще в осадок выпала.
— Откуда я знаю. Это же Ваш дедушка, Соколов.
— Так-то да. Но вот не могли бы Вы уточнить. Почему вообще о нем речь зашла? Вы сказали, он — герой.
— Ну, ты даешь, Соколов…— Ольга Валерьевна так офигела от моих вопросов, что забыла и про халат, и про пуговицы. — Ты как себя чувствуешь? У тебя, может, жар опять? Горло не болит?
Олечка попыталась потрогать мой лоб. Я очень постарался, чтоб она вообще ничего моего не трогала. Поэтому отодвинулся на безопасное расстояние.
— Нет у меня никакого жара. Просто… Не знаю особо про дедушку. Может такое быть? — Спросил, а сам думаю, зашибись сейчас выгляжу. Дурак дураком. Хотя, может и к лучшему. Посмотрит и решит, зачем ей такой идиот нужен.
Просто я понятия не имел, что еще можно сказать в этой ситуации. Бред, конечно. Как могло такое быть, чтоб внук про деда-героя не знал.
— Ааааа… Я поняла. — Олечка даже несколько раз кивнула головой. — Это из-за того, что твой отец погиб. Да? Мать, наверное, не захотела, чтоб ты по их стопам в военном направлении пошел. Это понятно. Мужа потеряла. Кто захочет сына терять. А я еще удивилась, почему ты здесь оказался. По идее, должен, как минимум, в военном училище быть. Как и отец.
— Ага. Все верно. — Ответил я, а сам думаю, о чем она вообще. Какое училище Соколову. Какой, блин, отец.
— Ну, слушай. Неправильно это, конечно. Как женщина, я ее понимаю. Но... В общем, дед твой, человек известный. Он с января 1943 года — на фронтах Великой Отечественной войны был. Командовал 3-й понтонно-мостовой бригадой. Под его руководством она переправляла советские войска через Неву, Днепр, Случь, Горынь и Днестр, строила «дорогу жизни» под Ленинградом. Сам понимаешь, какой список. А вообще, бригада Соколова особо отличилась во время форсирования Вислы в 1944 году. Части бригады построили наплавной мост, переправив танки, топливо и боеприпасы через реку. Когда немецкие войска попытались захватить переправу, бойцы бригады в течение двух суток отражали их атаки, удержав её. И все это — под руководством твоего деда. Николая Васильевича Соколова. Указом Президиума Верховного Совета СССР полковник Соколов был удостоен высокого звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда». Ну, а потом уже, сын его, пошел по стопам отца. Почти. Только он в летное поступил. Летчиком-испытателем стал. Погиб десять лет назад. Сам понимаешь, подробности неизвестны. Просто мой отец хорошо знает твоего деда. И отца знал. Я ведь тоже из наследственных, так сказать. Сразу сообразила, кто ты. На отца похож. Зря скрываешь родственную связь с такими людьми. Служил бы гораздо лучше. Ты ведь специально не стал афишировать? Я правильно понимаю? Похвально. Но глупо.
— Круто…
В принципе, ответ был понятен, не понятно только связано это как-то с моей ситуацией или нет. Или просто совпадение. По крайней мере, теперь вполне очевидно, почему мать так категорически была против службы Соколова. И в принципе, понятно, почему он сам попёрся. Скорее всего на фоне того, какая биография у отца и деда. Правда, мне от этого не легче. Потому что вообще неясно, при чем тут я. Хотя, знал бы сразу эту историю, может, избежал бы учебки в том виде, в каком она у меня была. Блин... А как тогда Исаев? В общем, с одной стороны стало немного яснее, с другой, еще больше запуталось.
Но самое главное, все эти разговоры про родителей и дедов сбили настрой Ольги Валерьевны. Чем я благополучно и воспользовался. Выдал ей какую-то фигню про детскую травму, которую она разбередила, и выскочил из кабинета.
Олечка только успела вслед мне крикнуть, мол, какая, нахрен, травма, если я сам спросил.
Тем не менее, избежать крайне нежелательного продолжения этого романа мне удалось. Честно говоря, можно было бы забить на все и по полной воспользоваться щедрой душой Ольги Валерьевны. Ясное дело, никто там на ней жениться не собирается. Я же не дебил. Но как-то решил, неправильно это по отношению к Соколову. Он ей не нужен. Это факт. Судя по всему, романтичная, возвышенная особа, на самом деле очень даже хитрожопая стерва. Подумала, как удачно ей внук героя подвернулся. Да еще, так думаю, там и от отца плюшки имеются. Плохо, что ли? К рукам прибрала, хорошее положение получила. Это же Союз. Тут иначе к вершинам достатка и благополучия особо не доберёшься.