— Ну и что? Есть мысли? — Федькин голос прозвучал очень неожиданно.
Я даже не заметил, как он подошел. Отелло стоял рядом, с противоположной стороны от Переростка, сунув руки в карманы.
— Никаких. — Даже не было желания препираться со своим врагом.
К тому же, если здраво рассудить, Наташка ему, вроде, не чужая, а Николаич — Наташкин отец. Соответственно, Федор реально переживает за всю ситуацию.
— Да как так? Ты же — Милославский. Жорик! Неужели вообще ничего невозможно сделать? Сейчас еще чуть-чуть и будет гол. Тогда мы уже ничего не изменим.
— Блин, спасибо что сказал. Это я и без тебя знаю. Но вариантов действительно не вижу. Если только вмешаются непреодолимые обстоятельства. Дождь, град, ураган. — Я покосился на Федора, не удержавшись все-таки от язвительного ответа.
Мы, все трое, одновременно подняли головы вверх. Небо было чистое и очень ясное. На природные катаклизмы рассчитывать точно не приходилось.
— А Матвей Егорыч где? Он в таких делах специалист. Насчет непреодолимых обстоятельств. — Федька упорно что-то хотел от меня добиться или окончательно добить. Не знаю, какой вариант точнее.
— В школьном здании. Команду поддержки готовит к выступлению. Ты ему скажи, все бессмысленно. Чирлидерши должны были довести начатое до конца. А "начатого" теперь нет. Теперь сразу — конец.
— И что им делать? — Федька повернул голову в сторону школы. Судя по напряженному выражению лица, в его голове шел активный мыслительный процесс.
— Пусть делают, что хотят… — Я неопределенно махнул рукой. Типа, сгорел сарай, гори и хата. Так же говорят?
Федька хмыкнул, а потом исчез, как и появился, незаметно.
Мы с Андрюхой остались на месте. Хотя, я бы тоже с огромным удовольствием куда-нибудь ушел. Однако, как говорится, тонущий корабль капитан покидает последним. Мой корабль медленно, но верно шел ко дну.
Я поискал взглядом Серегу. Он по-прежнему находился среди приехавших из Воробьевки болельщиков. Аллочки рядом не наблюдалось. Ясное дело, чтоб процесс начался, Серёге надо что-то делать. Сама мать сроду не обратит на него внимания. Тем более, пока жив в ее сердце светлый образ Андрюхи.
И здесь особо ничего не двигается. По всем фронтам — провал. Интересно, отец реально собирается посмотреть матч и уехать?
Настроение стало еще хуже. Просто упало ниже плинтуса. Ни черта не ладится. Вообще.
Настолько загрузился всем происходящим, что даже не заметил, как вслед за Федькой исчез и Андрюха. Оглянулся, а его уже нет
— Ну, да… Все разбежались… — Высказался себе под нос. Стало чего-то так обидно, просто мандец. Никому, похоже, нет дела, кроме меня до судьбы этого матча.
Ещё, ко всему прочему, Воробьевские чувствовали себя увереннее. С каждой минутой они все ближе были к единственному голу, который решит ход игры. Я глянул на часы. Пять минут и конец первого тайма. Один из команды соперников, особо шустрый, только что почти закинул мяч в верхний угол ворот. Чудом не попал.
Короче, все сходилось к тому, что недоразумение, творившееся под видом футбольного матча, закончится очень скоро ожидаемым проигрышем. Если они забьют сейчас, большой вопрос, нужен ли второй тайм. Серьезно. У Генки вообще, например, такой вид, будто он и первый не особо хотел. Как и у Николая Николаевича.
Но события вдруг очень резко изменили свой ход. С одной стороны, это было неожиданно. Даже для меня. С другой — закономерно. В Зеленухах никогда ничего не бывает просто. А проиграть Воробьевским в тех обстоятельствах, которые сложились, слишком элементарно.
Один из игроков, тот самый, сообразительный, подбежал к мячу, который оказался снова на половине соперников, и приготовился бить. Даже ногу успел занести. Однако, так и остался стоять, с задранной ногой. О том, что собирался сделать, он моментально забыл.
Впрочем, зрители тоже.
Неожиданно, а главное вообще не в то время, которое планировалось, из школы появилась команда поддержки. Прямой наводкой, мои чирлидерши, в виде кривой цепочки, добежали до поля, а потом очень слаженно построились в три ряда, как мы и репетировали.
Дальше началось полнейшее светопреставление в понимании деревенских. Впрочем, в моем понимании, тоже.
Я конечно знал, что все будет сногсшибательно и умопомрачительно, в полном смысле слова, но в реальности эффект оказался гораздо круче.
Во-первых, форма. Юбки сшили очень короткими, как и планировалось. Но за неимением трико, которое было обещано мною, девки решили использовать, что имелось под рукой в достаточном количестве. Я не знаю точно, как правильно называется эта часть женского гардероба, но относилась она явно к нижнему белью. Светлые, украшенные мелкими синими васильками… наверное, панталоны, прикрывали задницы деревенских чирлидерш от осуждающих взглядов соседей и родственников. Светить природной красотой девки, походу, все же не решились.
Выстроившись в три линии,они вдруг очень неожиданно хором заголосили, хотя звуковой эффект мы точно не репетировали.
Вздрогнули все присутствующие. На дальнем конце деревни завыли собаки. Наверное, подумали, пришла беда в Зеленухи. От хорошего так орать никто не станет.
Затем девки начали прыгать. Слаженно, высоко. Но главное, в руках у них были веники. Реально. Обычные, банные веники, которыми они размахивали с таким энтузиазмом, будто отбивались от пчел. И все это ещё на фоне стоявшего визга.
В рядах болельщиков повисла гробовая тишина. Никто не издавал ни звука. Впервые я видел жителей Зеленух настолько молчаливыми. Словарный запас закончился у всех разом.
— Ну, как? — Раздался шепот за мной спиной.
Я обернулся. Рядом стоял довольный Матвей Егорыч.
— Почему у них веники?
Наверное, этот вопрос волновал меня в первую очередь.
— Ты чего, Жорик, запамятовал? Сам же говорил, нужны эти…бубоны.
— Помпоны. — Поправил я дела Мотю на автомате, не отрывая взгляд от скачущих девок.
— Едрить твою налево… — Какая-то бабуля, прищурившись, ткнула пальцем в чирлидерш. — Так вот они где, мои панталоны. А я не могла найтить. А шо это они, как скаженные? Блохи, чи шо? Чи этот... припадок нервический?
— Погоди, Никитишна. — Ответил ей мужик, стоявший рядом. — Дай поглядеть. Сил нет, как интересно, чем дело закончится. Ну, Жорик… Ну, молодец. Порадовал, так порадовал. Не думал, что когда-то при жизни увижу что-то подобное… Ты, Никитишна, не отвлекай. Панталоны дело важное, конечно, но вишь девки, как надрываются? Дай им душу отвести.
— Да какую душу, сынок…— Покачала головой бабуля. — Тут батюшка нужен. Ты смотри, как из них бесы выходють.
А девки и правда надрывались изо всех сил. Не знаю, кто им сказал, что надо кричать, тем более таким образом. Я не говорил, точно. Они не просто кричали, а коллективно, дружно, на выдохе голосили песенное:"Эх!" Я прямо так и ждал продолжения:"Ухнем!"
— Так вот... — Матвей Егорыч был очень доволен. Аж лицо светилось. — Помнишь, решили веники берёзовые им дать. Вот же ж и притащил. Набрал, сколько смог.
Не знаю, кто там, что решил, а я этого момента не помнил точно. Мне никак не могла прийти подобная идея в голову.
Пока соперники стояли, вытаращив глаза на девок, у которых при каждом прыжке подпрыгивало все, что могло подпрыгнуть, а в футболках, которые имели приличное декольте это вообще выглядело увлекательно, футболисты Зеленух решили, вот он, их шанс. Ждать милостей от природы не сто́ит. Как говорил кто-то из классиков. Надо взять их самим.
Один из наших игроков, пользуясь тем, что мяч оказался на границе между двумя зонами, вдруг резко сорвался с места, перескочил несколько ям, оказался рядом с противником, который ногу уже опустил, но все равно думал о чем угодно, только не об игре, а потом ударил.
Ровно в этот момент чирлидерши перешли к финальной части своего феерического номера. Началось построение для пирамид. Верхние лезли на голову нижним, и в отличие от начального этапа выступления, это у них выходило, как в первый раз. Будто и не репетировали вовсе. Наверное, от нервов. Зрители впали в ещё больший ступор. Особенно, при виде картины, как в одной пирамиде верхняя часть уселась на голову нижней прямо задницей. При этом из глубин панталонового ужаса раздавался приглушённый мат. Подумать не мог, что комсомолки знают такие выражения. Даже дед Мотя залился румянцем и восхищённо крякнул.