— Это что? — Я поднял взгляд на Светланочку Сергеевну, ощущая легкое головокружение. Потому что, ни хрена б себе! Член ЦК КПСС работал на фрицев? Серьезно? А как он вообще оказался там, где оказался?
— Как думаешь? — Маман усмехнулась. — Ну, точно не выставка в Эрмитаже.
— Млять…–Сказал я отчётливо, не стесняясь присутствия родительницы, а потом плюхнулся на кровать, бестолково пялясь на эти фотки, которые по-преднему держал в одной руке.
— Жорик… — Светланочка Сергеевна, видимо, собралась сделать мне замечание по поводу непристойных матерных выражений.
— Да иди ты на хрен со своим "Жориком"! Ты понимаешь, что это значит? — Я поднял снимки и потряс ими в воздухе. — Нам всем, если что, мандец. Всем. Тебе, мне, Сеньке. С этим мудаком все ясно. Его судьба меня не интересует. Но ты понимаешь, если вот это…вскроется... Твою мать... даже думать об этом не хочу.
На всякий случай, если маман не поняла, о чем я говорю, несколько раз ткнул пальцем в изображения Милославского и Каца. Но, судя по лицу Светланочка Сергеевеы, она прекрасно все понимала.
— Мы же, блин, семья врага. Врага, который пробрался в высшие эшелоны власти. В партийную верхушку. Нас всех к стенке поставят. Ну, может, Семена пожалеют из-за возраста. И поди докажи, что мы не знали. А ты…
Я снова вскочил на ноги и уставился на Милославскую, которая совершенно по-бесячи оставалась спокойной.
— Ты вообще это знала с самого начала…Ты дура? О чем думала, я не пойму?
На автомате, наверное, не отдавая себе отчета, схватил Милославскую за плечо и со всей силы тряхнул. Ну, потому что я был зол. Осень сильно зол. Даже не так. В это минуту я готов был ударить эту красивую, уверенную женщину, стоявшую напротив.
Она опустила взгляд на мои пальцы, сжимавшие ткань ее платья, а потом тихим, но очень выразительным голосом сказала.
— Руку убери. А то не посмотрю, что сын. Сломаю.
И я понял, реально сломает. Осторожно разжал конечность и вернул ее в исходное положение. Это не женщина, это…Я даже не знаю, как можно назвать. Она точно была в курсе всего с самого начала. Точно. И при этом, не сомневаясь, вышла замуж за Аристарха. Это настолько меня поражало. Наверное, больше всего. Что я не мог подобрать приличных слов. От греха подальше снова сел на кровать. А то у нас случится кровное убийство. Либо я ее задушу, либо она меня отправит своим ядом.
— Подожди...Но как он на завод попал? Там же проверяли всех до пятого колена. Его по любому тоже досконально изучили. Как Аристарх смог работать на закрытом заводе? На заводе, который, блин, самолеты строит. Где специальные отделы, я так понимаю, особистов. Или чего-то подобного.
— Как? — Маман снова усмехнулась. — Потому что у Аристарха Николаевича Милославского отличная биография. Наичистейшая. Родители — настоящие коммунисты. Партийные. Из рабочих. Всю жизнь жили в соседней области. Принимали активное участие во всех мероприятиях новой власти, которая пришла в 1917. Отец в гражданской воевал. Мать из деревни. Свою же родню сдала за то, что они корову спрятали. Аристарх родился в 1922. Достойный сын своих родителей. Учился лучше всех. Стремился к строительству коммунизма. На момент начала войны, до того как, пришли фрицы, он приехал в наш город и поступил в Технологический Институт. Даже успел отучиться два курса. Талантливый был студент. Так говорили про Милославского. В 1940 году в институте создали специальный механический факультет. Начало войны, конечно, резко изменило привычный ритм институтской жизни. Многие студенты и сотрудники ушли на фронт. Война внесла свои поправки не только в программу подготовки инженерных кадров, но и в тематику научно-исследовательской работы образовательного заведения. Сотрудники института и несколько очень одарённых студентов, среди которых, как ты можешь догадаться, был и Аристарх Милославский, приняли участие в изготовлении одной из деталей , так называемой трубки, для реактивной минометной установки. То есть для "Катюши". И еще участвовали в разработке противотанковых зажигательных средств.
Летом 1942 года линия фронта подошла непосредственно к Воронежу. В ночь на 29 июня на институтский городок был совершен первый воздушный налет фашистских бомбардировщиков. Пострадало здание инженерного корпуса, были повреждены многие другие постройки. Учебные занятия стали проводиться в подвальных помещениях. Однако, специальная группа, которая выполняла важное задание, все равно продолжала свою работу. Ну, а 5 июля бои развернулись на южной и западной окраинах Воронежа. Началась спешная эвакуация института. Студенты, преподаватели и их семьи, нагруженные личным и институтским имуществом отправились в эвакуацию.
Однако, Аристарх остался. Он решил, что основная его работа по тому, что они делали этой особой группой, выполнена. А в почти уже родной город пришел враг. С врагом надо биться, а не бежать от него. Тем более, родители погибли в первые же дни самых сильных бомбёжек. Он сам способствовал их переезду, чтоб семья была ближе. А в итоге вообще остался один Ну, вот и стал Аристарх Милославский, участником подполья. Причем, группа у них такая была, малочисленная. Особые задания выполняли. Все-таки специализация у Милославского определенная. И остальные группы между собой не имели на тот момент слаженной связи. Либо так было задумано. Не могу точно сказать. Но… незадолго до того, как фашистов поперли из города, группа, в которой был Милославский попала в руки врага. Дальше, сам понимаешь… Как думаешь, вызвал ли сомнение у проверяющих на заводе, человек с такой биографией. Он ведь чудом остался жив. Сбежал от немцев с какой-то там важной документацией. Тоже деталей не знаю. Добрался к своим. Раненый, избытый. Дальше, после того, как поправился, остался в городе, работать на оборонку. На фронт уже его не отправляли. Естественно, когда проверили биографию и родственников, которые погибли, потому что кроме матери и отца не было никого, Аристарху дорога была открыта.
Маман замолчала, глядя на меня с улыбкой. Не пойму только, чему она радуется. Я вот, например, вообще ни хрена, ни хренашеньки не вижу хорошего. Потому что понял из ее слов, моя смутная, очень далекая мысль была верной.
— Он не Аристарх. Правда? — Я спросил это без истерики, без пафоса, без заламывания рук. Ответ итак очевиден.
–Правда. Видишь, какой ты умный мальчик. — Светланочка Сергеевна протянула руку и потрепала меня по волосам. Я боднул головой, скидывая ее ладонь. — Ой, ну, хватит тебе. Я, между прочим, твоя мать.
— Дура ты. А не мать. — На плечи навалилась какая-то усталость. Прям тяжесть даже. — Ну, давай. Рассказывай. Папаша наш ни хрена не Аристарх. Правда, и папашей мне не является. Ну, да ладно. Не суть. Ок. Это я понял. Как он получил документы? Хотя, нет. Это херню спросил… Время такое. Да. Как он ухитрился не спалиться? С фрицами сотрудничал. Да?
— Слушай, ну а как он…спалится? Интересное слово… Родители погибли. Родственников не было. Мать с отцом жили только своей мечтой о светлом будущем и коммунизме. Особо ни с кем не общались. Одноклассники настоящего Аристарха…Кого куда раскидало. Многие погибли на фронте. Многие вернулись совсем другими. Группа настоящего Милославского была расстреляна немцами. Между собой группы работали изолированно. Кто там его узнает? Скажи. Студенты, преподаватели…С однокурсниками такая же история. Вернулись единицы. А преподаватели… Ты знаешь, он, удивительной наглости человек. До самой смерти общался с куратором настоящего Аристарха. Представь себе. А тот даже не понял подмены.
–О ешкин кот… Ну, они же не близнецы.
— Не близнецы. — Согласилась Светланочка Сергеевна. — Типаж похож. Я сама не видела. Так Женя рассказывал. Оба светловолосые, синеглазые. Профиль один в один. Так бывает. А когда группа Милославского оказалась у фашистов, Василий сразу понял, этот шанс. Он по всем событиям, которые складывались на фронте, понимал, скорее всего, в ближайшем будущем наступит тот самый "Гитлер капут". Увидел, что один из парней сильно на него похож. Поисмотрелся. Изучил манеру говорить. Сам же допрашивал его. Была возможность. Ну, а остальное сразу придумал. План. Обсудил его со свои товарищем. Женей Кацем. Тот тоже пошел в свое время на сотрудничество с немцами. Хорошей жизни хотели парни. Просто Жене не повезло. Для него подходящей кандидатуры не подвернулось. Он просто уехал очень далеко, а вернулся, спустя много лет после войны. С семьей.