Вообще, думаю людям, которые заводят дома собак, в надежде, что они — лучшие сторожа, надо пересмотреть свою позицию. Ни один пес не сравнится с этой скотской птицей.

Уверен, если, например, в подъезде многоэтажного дома вместо консьержки посадить гуся, прекратятся квартирные кражи, в лифтах перестанут мусорить, а на стенах писа́ть. И по тратам экономно. Жрать только приносите. До своего появления в Зеленухах даже предположить не мог, что эти симпатичные птицы имеют такой ублюдский характер. Агрессивные и задиристые сволочи.

— Ну, что? — Из-за спины, совершенно бесшумно, подкрался Стас. Высунул башку и посмотрел через мое плечо.

— Твою мать! — От неожиданности меня подкинуло на месте. — Ты идиот? Зачем так пугать? Ходишь, как приведение.

— Слушай, ты сказал, надо тихо. Вот я и двигаюсь тихо. — Соколов был немного раздражен. — Когда мы уже до этого вашего кладбища доберемся. Реально жрать охота.

Я удивленно посмотрел на Стаса, а потом громко, выразительно, хмыкнул. Просто звучало это очень странно.

— Боюсь предположить, как погост связан с едой? Нет, я слышал, в народе ментов часто упырями называют, но думал, это в переносном смысле…

— Да иди ты… — Соколов показал мне средний палец.

— Во ты молодец. Сам на кладбище что-то жрать собрался, а меня на хрен посылаешь. За очень, кстати, уместный вопрос. Нам с тобой ночевать до утра среди могилок. Я тебя боюсь. Присну вот так, а утром — здравствуйте! Или ноги, или руки нет. А там уж не знаю, что в ваш упыриный рацион входит.

— Ой, мляяя…Шутник. Рядом же есть дома. У домов есть огороды. Можно будет пробежаться, изучить на предмет чего-то съестного. — Соколов облизнулся, представив, видимо, молочные реки и кисельные берега на заднем дворе деревенского хозяйства.

— Еще один… Какие, на хрен, сады. Нет еще ничего. Вы с Семеном вообще не соображаете. Хотя… — Я задумчиво посмотрел на Стаса. — Слушай, тебя-то тут никто не знает…

— И что? — Ментёнок моментально насторожился. Мне кажется, он от моих идей априори ничего хорошего не ждет. Обидно даже.

— Ничего. Можешь зайти в любой двор и попросить…не знаю…Молока, например. Или хлеба кусок. Это же деревня. Тут с гостеприимством запросто все. Полюбому пожалеют и дадут.

— Ага… А потом догонят и еще дадут. Вот именно, что деревня. Чужак вызовет вопросы. Во ты тупой, конечно. — Стас поднял руку и сжал ее в кулак. Наверное, хотел постучать по моему лбу костяшками пальцев, но потом передумал. Все на взводе. Могу сорваться и тоже постучать. Чем-нибудь кому-нибудь.

— Скажешь, из города приехал храм посмотреть. Из музея. Можно, как вариант, рассказать душещипательную историю, что заблюдился.

— Ну, мандец ты фантазер… — Ментенок покачал головой. Наверное, от восторга, какой я умница. — Максимум, что мы можем реально намутить, это в каком-нибудь дворе скомуниздить курицу.

— И думать забудь! — Я как можно строже посмотрел на Соколова, — Тебя за эту курицу, если поймают, линчуют на хрен. Ты чего⁈ Человека убьешь, просто посочувствуют. А за скотину порвут на части.

— Блин… Но жрать-то реально охота. — Стас сделал трагичное лицо.

— Ладно. Посмотрим. Сеньку спросим, что там сейчас насчет церкви. Ее собирались восстанавливать вроде. Может, действительно городским приезжим представишься. Надо только, чтоб в цвет было. А вообще, хорош трындеть, идем.

Я толкнул калитку и нырнул туда, где находилась вся скотина.

Быстро проскочил хозяйственные постройки, не забывая следить за периметром, а затем осторожно, через невысокую ограду, осмотрел двор. Пусто. Тихо. В углу двора лежал Мухтар. Пес, наверное, почувствовал посторонних и настороженно поднял башку. Покрутил ей, принюхиваясь, а потом резко вскочил на ноги, радостно виляя хвостом. Даже на сердце как-то стало тепло. Узнал. Узнал меня, скотина такая.

Я шагнул вперед, тихо открыв очередную калитку. Мухтар прыгнул прямо с места в мою сторону, припал на задние лапы, потом снова подскочил вверх, как здоровенный четырехногий кенгуру. Он реально был рад меня видеть. Хорошо, что не поднял шум. Но собака председателя тем и отличается от остальных. Мухтар никогда не лает, как потерпевший. Хотя, от этого не становится менее опасным. Просто нас с ним связывает крепкая дружба, поэтому ко мне у собаки особое отношение.

Я подошел к Мухтару и потрепал его по башке.

— Ну, здорова, кореш. Сто лет не виделись.

Пес тут же принялся нарезать рядом с мной круги. Наверное, звал играть. Он то плюхался на пузо, то снова вскакивал и метался туда-сюда.

— – Прости, дружище. Сегодня никак не могу. Честное слово. Но очень рад тебя видеть.

Мухтар застыл, наклонив голову набок. Он смотрел так, будто понимает каждое мое слово.

— Ох, ни хрена себе! — Раздался сзади голос Соколова. — Это что, блин, за монстр?

Председательский пес на минуту остановился, посмотрел на Стаса, соображая, кто этот посторонний. Однако, потом плюнул на свои прямые обязанности, решив, что я плохого человека привести не мог, и снова подбежал ко мне.

— Хватит развлекаться. Идем. — Соколов бочком двинулся к выходу со двора. — Обосраться можно, какой тело́к.

— Скажи спасибо, что в моей компании идешь. А то хрен бы ты со двора шагу сделал.

Я еще пару раз потрепал пса по загривку, а потом направился к воротам. Ментёнок прав. Надо валить, пока нас тут не зажопили.

Мы выскочили со двора и сразу нырнули в кусты, которые росли рядом с палисадником. Вдвоем. И вот тут я напрягся. Какого хрена вдвоём. Где Семен⁈

— Ты куда Сеньку дел? — Повернулся я к Соколову. Ну, как повернулся…раскорячился в полоборота. Мы просто сидели, в зарослях и совершать полноценные действия было сложно.

— Охренеть…– Стас возмущенно вскинулся. — Почему я? Твой брат, между прочим. Он сзади шел. И как тебе можно доверять ребенка?

— Вот именно, сзади. Сзади тебя! Какого хера?

Короче, пререкаться можно было сколько угодно, но факт оставался фактом. Семен исчез. Не вообще, как явление, конечно, но со двора Николаича Младшенький выходить не собирался.

— Твою мать…– Выругался я и начал выбираться из кустов, чтоб отправиться на поиски этого малолетнего идиота.

Нельзя его бросать. Он нам все дело завалит на корню. Всю секретность и конспирацию пустит псу под хвост.

Однако, не успел высунуть башку, как совсем недалеко послышались до боли знакомые голоса.

— Так… Значит, смотрите. Возле двери должна располагаться ручка. У нас это будет педаль с шестеренкой от велосипеда. От неё пойдет цепь к колесу, которое должно наматывать на себя верёвку. Эта верёвка, в свою очередь, должна идти к другому колесу, к которому мы прикрепим ведро с кормом. Крутишь педаль, цепь приводит в движение колесо, на которое наматывается верёвка, а ведро на колесе поворачивается и, наклонившись до нужного уровня, высыпает корм в специальный желоб или трубу. Корм по желобу или трубе сыпется вниз, в кормушку для кур. Покормил — покрутил педаль назад, и все довольны. В дальнейшем, я думаю, оснастить такими кормушками всех животных в хлеве. А если чуть доработать схему, то педали можно прикрепить прямо возле кровати.

Голос принадлежал Федьке. Тому самому, с которым Наташка мутила до знакомства со мной. Моему конкуренту и практически врагу. Причем, то, что он говорил, было настолько неожиданно слышать именно от него, что я даже осторожно, одним глазом, попытался из кустов рассмотреть, не глючит ли меня. Просто в моей памяти Федька остался немного туповатым, немного подловатым. Но уж точно не создателем любых технических ноу-хау.

— Возле какой кровати? — Испуганно поинтересовался председатель. А вторым, само собой, в этом диалоге был он. Николаич так офанарел от Федькиного предложения, что даже остановился, уставившись на Федора круглыми глазами. Наверное, переваривал услышанное. Я и сам, честно говоря, попытался представить, как Наташкин отец, лежа на кровати, крутит педали, которые подают в хлев жратву скотине. Вышла удивительная херня, а не фантазия.