— Какие бриллианты? — Мне кажется, мое лицо стало выглядеть еще тупее.

— Те самые, Стасик. Те самые. — Милославский тихо засмеялся. — Две стрекозы и лилия. Я их перед тем, что в тот день произошло, совершенно случайно экспроприировал. А потом никому об этом говорить не стал. Знал ведь, что пригодятся. До нужного момента сидел тихо. Сына растил. Наташка из гастронома уволилась. Тем более, как теперь знаешь, твоего тёзку все-таки расстреляли.

— Подожди. Так я не пойму… А Никонов сейчас? Это Жорик?

— Ну, выходит так. — Милославский развёл руками. — Стас, я много лет пытался выяснить, как вообще это было все возможно. Не сразу, конечно. Значительно позже. Дети выросли. Бизнес нормально работал. Мы с Наташкой путешествовали много. Где только не был. В Тибете, в Китае, в Индии. В местах, где словосочетание «переселение душ» не вызывает нервный тик или смех. Но ответа так и не нашёл. Один товарищ мне, правда, сказал, что скорее всего, таков был мой настоящий путь. И путь отца. А остался я в итоге из-за Наташки. Вернее, из-за нее и сына. Вроде, связь образовалась, типа того. Эх… Как же по кайфу, наконец, говорить открыто и свободно. Я ведь Наташке так и не рассказал ни черта. Про себя настоящего.

— Охренеть… — Я взял чашку и одним глотком выпил остывший кофе.

— Ага. Поначалу сам не понимал, что делать. Каждый день ждал, что меня опять закинет обратно в будущее. Но… Как видишь, ни черта подобного. А насчет тебя… Прикинул, что встречаться надо после того, как у нас драка произошла. Иначе ты меня в дурку сдашь.

— Слушай, так, получается, что? Серега знает, кто его сын? Вернее, что его сын это Жорик? Раз он те события пережил.

— Честно? Не знаю. И не хочу забивать себе эти голову. — Мажор стал серьёзным. — Реально не хочу, Стас. Я отлично живу. И жил эти сорок лет. С любимой женщиной. Занимаюсь любимым делом. У меня трое детей. Внуки. Какая, к черту, разница, что сейчас знает или не знает Серега. Пусть они там сами разбираются. Я вообще не понимаю, что было в прошлом, что есть теперь в настоящем. И не хочу знать. Милославский хотел оказаться на моем месте. Вот и хорошо. Благодаря этому я счастлив.

— А Катенька? Она как? Соколов ее узнал?

— Слушай… Узнал, конечно. И оказалось, он в нее сам влюблён. Но… — Мажор усмехнулся. — Видимо у настоящего Соколова нет твоего природного обаяния. Катя… За Андрюху она замуж вышла. Уж прости. Переросток оказался настоящим мачо. Увел у тебя Институтку. Ладно…

Жорик поднял руку и посмотрел на часы.

— Извини, не могу больше задерживаться. Внучка сейчас за мной приедет. С подружкой. Дел — выше крыши. Я в Москве на пару недель. Рад был тебя увидеть, ментёнок… — Мажор повернулся к окну, а потом ткнул мне в сторону тачки, которая припарковалась напротив кафе. — Вон, явились уже.

Из машины вышли две девушки, лет восемнадцати. Остановились рядом, со смехом о чем-то переговариваясь. Одна очень отдаленно напоминала Наташку. Но прямо очень отдалённо, а вторая… Вторая была копией Катеньки.

— Что за… — Я таращился на нее, испытывая сильное желание протереть глаза.

— А-а-а-а-а… Так это — Настя. Внучка твоей Институтки и Переростка. Похожа, да? На бабульку свою. Прямо одно лицо. — Мажор снова засмеялся. — Да слюни подбери.

Он положил на стол наличку, поднялся ст стула и молча направился к двери. Молча, блин. Ни тебе «до свидания, Стас», ни «давайте дружить домами». Будто нас больше ничего и не связывает.

— Простите… — Официант, который оказался рядом и уже сгреб со стола деньги, протянул мне визитную карточку. — Это, наверное, Вам оставили.

Я взял визитку. На бежевом фоне красивой вязью значилось.

«Милославский Георгий Аристархович — антиквариат, предметы искусства.»

А ниже, обычной шариковой ручкой, прямо под номером телефона, под всеми мессенджерами и электронной почтой имелась приписка.

«Жду тебя в следующую субботу на семейный обед, ментёнок.»