Моя потенциальная бабушка, походу, решила, что я интересуюсь с умыслом. Мол, оцениваю, пойдет ли такая невеста Андрюхе. Наверное, по этой причине началась рекламная компания, типа, не девка, а золото, сверху алмазной пылью присыпанное, надо брать. Не тетя Нина, а маркетолог уровня бог.
Нет, умысел у меня был. Правда, совсем не тот, как подумала кассирша. Я просто, если честно, офигеваю и пытаюсь понять, что они там накрутили. Родители. Но ни черта пока сообразить не могу.
Или это личная материнская блажь? Типа, бабский заскок. Вечно хотят выглядеть моложе. Но выглядеть — это одно. Она итак от всяких своих косметологов не вылазила. В моей прошлой жизни матери на вид больше сорока не дал бы никто и никогда. Там просто охренеть, сколько всего вложено. Какие-то золотые нити, уколы в лицо. Уколы. В лицо. Мне представить это страшно, а она стабильно ходила на подобные процедуры, которые одним своим названием напоминают мечту сумасшедшего доктора-маньяка. Раз в год стабильно в Швейцарию на пару недель уезжала. Оттуда по видиосвязи никогда не звонила. В этой клинике, наверное, мать, как в фильме ужасов, снимала старую шкуру, чтоб обрасти новой. Зачем официально менять дату рождения при таком раскладе? Ох, и бред… Тем не менее, сто процентов происходящее не просто так. Надо разобраться с этой историей.
Тётя Нина болтала всю дорогу без умолку, и трёп очень сильно отвлекал от размышлений. Зато отец заглядывал практически ей в рот. Не знаю, может, хотел понравится на перспективу. Не с того конца папа заходит. Ой, не с того. Алку надо соблазнять, а не ее матери глазки строить.
Блин, ситуация, конечно, с ума сойти. По идее, теоретически, надо бы помочь Аллочке обратить внимание на Серегу… Потому что, если они не сообразят ничего, то… блин…а что тогда? Меня не будет? Или как? От этой мысли стало совсем нехорошо. Аж в глазах потемнело, отвечаю. А если меня не будет там? То буду ли здесь? Богатая фантазия сразу нарисовала картинку, как я медленно растворяюсь в воздухе. Фильм такой был старый. Типа в прошлом родители не сошлись и пацан чуть не пропал совсем. Звучит, конечно, как бред бредовый, но так-то совсем недавно я бы и не поверил в перемещение душ. При этом, струячу по селу в 1980 году рядом с молодым отцом.
Посмотрел в Серегину сторону. Мда… Грусть… Вроде и тело ничего, нормальное, и сам по себе не урод, но если сравнивать с Андрюхой, тот всяко интереснее выглядит. Пусть со своим кудрявым чубом, но почти брутальный мужик. Плечи, рост, вся фигня. Да и, честно сказать, есть в Андрюхе обаяние. Или как это бабы называют. В отце же есть… только лох. Простой, деревенский лох, который еще и бубнит высокоинтеллектуальным тоном любую, даже самую простую чушь. То есть из тех качеств, которые баб отталкивают, отец собрал все. Скучно, нудно, бесперспективно.
До нужного дома идти было недалеко. Смутно, но я все равно помнил дорогу. Как только оказались на месте, тетя Нина тут же начала суетиться. Достала глубокие тарелки, большую кастрюлю из погреба, половник, которым при желании можно в один заход накормить сразу всех, и буквально через пять минут перед нами с отцом стояла окрошка. Навязчивая у них любовь к этому блюду. Хотя, с другой стороны, летом, наверное, самое оно. Просто половину огорода собрал, кусками порезал, квас плеснул, все, готова жратва. Но вкусно, конечно. Брехать не буду.
Рядом на тарелке лежали целый вареный картофель, не понимаю, к чему, и тонкие кусочки сала. В этот же момент, на пороге кухни появилась Аллочка со своей плетёной сумкой в руках. К обеду добавился еще хлеб. Вообще, хочу сказать, хлеб реально был очень вкусный. И в Зеленухах, и здесь. Воздушный, с хрустящей корочкой. Вроде бы ничего особенного. Обычный хлеб. А ешь, остановиться нет сил. Прямо всю буханку смолотил бы. Главное, заметил, гораздо вкуснее получается, если кусок отрезаешь, потом мякиш вытаскиваешь, мнешь его немного в руке и ешь. Следом — корочку, отдельно от мякиша.
— Ну… пойду я… В доме там кое-какие дела надо до ума довести…. — Тетя Нина решила, наступил момент подходящий для душевных разговоров, значит, надо ей оставить нас одних.
Серёгу в счет, походу, она не брала. А я и сам про него периодически забывал, если бы тот не причмокивал окрошкой рядом. Серьезно. Настолько отец был незаметный. Никакой. Пустое место. Для меня это, как бы, тоже оказалось стрессом. Привык, что Никонов Сергей Сергеевич — лидер, мощный тип, мужик, серьезный человек, в конце концов. А тут… Какое-то непонятное аморфное нечто. Вот уж удар, так удар. Прямо ниже пояса.
На меня кассирша посмотрела со значением. Типа, давай, пацан, не подведи. Потом, перед выходом, еще раз оглянулась и округлила глаза. Наверное, это означало какую-то высшую степень нашей совместной деятельности заговорщиков. А чего она их таращит, свои окуляры, если я вообще не соображу, что мне делать. Понятно, не будь Аллочка моей будущей матерью, попробовал бы их помирить с Андрюхой. Потому что отирающаяся рядом с братцем продавщица Клавдия тоже меня волнует. У бабы лебединая песня, походу, но совсем не хотелось бы, чтоб в этой песне Андрюха стал основным куплетом. Он молодой пацан. Ему нормальную телку бы желательно. Ну, покружился, опыт получил, и все, завязывать надо. А судя по поведению братца, как бы он не увлекся Клавкой всерьез. Не дай бог, конечно. Что уж она там в этом погребе исполняла, не пойму. Вот волнует данный момент сильно. Да к тому же, изменились наши взаимоотношения с Переростком. Тем более, в ситуации с деревенскими парнями, когда я мог знатно отхватить, он поддержал меня.
И теперь выходит, вообще темный лес. Однозначно необходимо мать с отцом свести. Вот блин. Кто бы думал. Я сейчас, как долбаный, Купидон. Должен соединить влюбленные сердца. Причем, одно из этих сердце точно ни на какое соединение не настроено.
Едва тётя Нина оставила нас одних, Аллочка сразу перешла к главному. Даже расспрашивать не пришлось. Похоже, самой не терпелось дождаться, когда мать уйдет. Было видно, она по-настоящему переживает за их размолвку с Переростком.
В итоге, наоборот, пытала Алка меня, что там могло произойти? Андрюха, якобы, вдруг приехал к ней и сообщил, им срочно необходимо взять паузу, типа, он хочет разобраться в себе. Ну, это я, честно говоря, так перефразировал сказанное Аллочкой. Она использовала совсем другие слова и в ее рассказе братец просто выглядел психом. Была мысль пояснить ей, что психами выглядит практически всё население Зеленух, но придержал язык. Знаю телок. Им чем больше говорят «нет», тем сильнее хочется. Тут надо действовать иначе. От обратного. Пока в ее голове Переросток, Аллочка на другого даже не посмотрит. Вон как о нем говорит, с придыханием. Грудь ходуном ходит. Аж неудобно стало, отвечаю. Мать все-таки. Нет… Она сама должна отшить братца. Только как, пока не знаю. Задачка, блин.
Тем не менее, выслушал все с серьезным лицом, заверил Аллочку, что обязательно с Андрюхой поговорю, потом сгреб за шиворот отца, по-прежнему смотрящего на свою будущую супругу,(я очень на это надеюсь), преданным собачьим взглядом, и, распрощавшись, а заодно подпихивая Серегу в спину, потому что он уходить явно не хотел, свалил из дома практически родственников.
— Какая красивая девушка… — Отец глупо и счастливо улыбался всю дорогу, пока мы шли обратно к зданию вокзала.
— Понравилась? — Слушал его вполуха, потому что пошел активный мыслительный процесс. Информация переваривалась и пыталась встать стройным рядом. Правда, пока что выходило не очень успешно.
— Ага. Сильно. Она — другая …особенная. — Серёга с громким вздохом закатил глаза. Еле сдержался, чтоб не отвесить ему подзатыльник. Может, мозги заработают в нужном направлении. Сейчас пока только розовые сопли по ванильному сиропу.
— Ну, да…Ну, да… Особенная… Оба вы… особенные молодцы. Задал бы вам пару вопросов… Жаль сейчас на них никто не ответит. Слушай, мне надо вернуться в Зеленухи. Уезжать передумал. Да и билетов нет. Как оказалось. Давай договоримся. Ты ерундой тут не занимайся. Лады? Смотри вон, и девушка тебе понравилась. Туда-сюда, вообще не жизнь начнется, а сплошной праздник.