— Слушайте, березка хилая. Я до верха не доберусь.

В отличие от остальных, мне эта мысль была очень даже ясна. Дерево просто согнется под моим весом, когда я преодолею половину пути. А то и быстрее.

— Отличная идея! — Председатель заметно оживился. — Дерево согнется, значит, его верхушка опустится. И мы Лизку с дерева снимем. Вывод, лезть надо Андрюхе. А Жорик будет кошку принимать. Слушай, Егорыч, может, пусть сидит. Спустится сама, когда проголодается.

— Спустится. Ага. А потом пойдет куда-нибудь в кусты и все. Где мне искать место, на котором она ключ естественным путем высвободит? Нет. Надо ее снять и нести к ветеринару. Пусть слабительное, что ли, какое даст. Для кошек. Он же ветеринар. Должно быть у него слабительное.

— Когда тебе кто-нибудь слабительное даст… Чтоб до печенок пробрало… — Председатель тяжело вздохнул, а потом повернулся к Андрюхе.

Братец, судя по его немного обеспокоенному лицу, лезть явно никуда не хотел. Но при этом, в отличие от Николаича, понимал, ключ реально нужен, ибо это не только спрятанная в сторожке самогонка, но и наше светлое будущее. Других мест, куда нам пристроить производство, в деревне, как мы выяснили, не имеется. Дверь ломать, наверное, тоже не вариант. Она нужна в рабочем виде. Короче, выбора у братца не было.

Переросток матернулся, потом поплевал на ладони, подошёл к дереву, обхватил его руками и ногами, как канат на уроке физкультуры, и принялся карабкаться наверх.

— Чистый макак… — Довольно крякнул Матвей Егорыч, наблюдая за его подъемом.

Мои предположения, кстати, оказались правильными. Где-то в середине пути, березка начала медленно, но верно клониться к земле. Николаич и дед Мотя подбадривали братца своими комментариями, я же молча примерялся, планируя в нужный момент подпрыгнуть и ухватиться за верхние ветки. Слава богу, дерево это находилось как раз в том месте, где широкая дорога уходила с косогора вниз, к пруду. Соответственно, дома стояли на расстоянии. Но, судя по мелькающим вдалеке фигурам, наша компания начала привлекать внимание. Правда, особо любопытные, как только замечали председателя, который стоял рядом, предпочитали наблюдать за происходящим со стороны.

Наконец, Андрюха добрался до максимально возможной высоты. Дальше было нельзя, а то березка не согнется, а сломается. В принципе, при желании, до верхушки я бы уже дотянулся. По крайней мере, в прыжке, точно. Чем и занялся.

С первого раза не допрыгнул. Со второго тоже. Крикнул Переростку, чтоб он прополз ещё. Переросток в ответ крикнул, что он сейчас спуститься, а я могу ползти хоть до Камчатки. Все в моих руках. Дед Мотя крикнул Переростку, что у него хреново с географией и Камчатка слишком далеко. Николаич, в свою очередь, крикнул, чтоб мы прекратили вести себя, как идиоты, и сняли уже эту кошку, которая тоже, кстати, либо поддавшись общей тенденции, либо с перепугу, орала на тонкой, протяжной ноте без перерыва. Она, кстати, в отличие от нас, в свой ор вкладывала всю душу. Возникло ощущение, сейчас на этот звук начнут стягиваться местные коты. Либо Зинаида Стефановна. О чем участников мероприятия добросовестно предупредил дед Мотя. А это будет страшно, потому что в отместку за свою любимицу баба Зина поступит, как тот сом, придуманный Матвеем Егорычем. Оторвёт все, под корень.

Короче, Андрюха осторожно прополз ещё на метр. Верхние ветки, наконец, были мной пойманы. Я даже смог разглядеть Лизку, в желудке которой, предположительно, находился вожделенный ключ. Кошка прижималась к одной из веток, пытаясь слиться с природой и остаться незаметной. Шерсть у нее стояла дыбом, а глаза горели классовой ненавистью ко всему человечеству.

— Кис-кис…

Животина посмотрела на меня так, будто я редкостную херню сказал. Взгляд у нее был… Типа, иди ты в задницу, со своим «Кис-кис». Походу, она закономерно подозревала, ждать от нас ничего хорошего не сто́ит.

— Ну? — Матвей Егорыч от нетерпения подпрыгивал рядом. Мысль о том, что где-то осталась без присмотра его самогонка, к которой он не может попасть, причиняла ему физическую боль.

— Баранки гну! Не мешай Жорику. Видишь, старается парень. — Вступился председатель.

— Ага. Класс. А я не стараюсь. — Начал заводиться Андрюха, который сейчас, если честно, напоминал огромного ленивца, повисшего на дереве. Он держался за ствол руками и ногами, смешно оттопырив задницу.

— Да тихо вы! Нервируете кошку. Так она ко мне хрен пойдет. Надо успокоить животное, а вы орете на всю деревню.

Возможно, чисто теоретически, я бы смог добиться доверия у Лизки. Но узнать данный факт нам не пришлось.

— Это что за сборище?! Николай, ты то… Нормальный мужик. Как с этой компанией оказался вместе? — Со стороны домов к нам топала злая Зинаида Стефановна. Причем, она реально была злая. Интересно, уже про несчастную Лизку на дереве узнала?

— Мандец. — Коротко, но очень ёмко резюмировал Андрюха, а потом, как и кошка, наверное, с перепугу, медленно поехал вниз, не разжимая конечности.

Что интересно, судя по изумлению на лице Переростка, это не было его добровольным желанием. Просто, так понимаю, ослабела хватка.

Я то ветки держал, но они заметно натянулись в моих руках, потому что, по всем законам природы, теряя давление тяжести, которая заставляла ствол гнуться, верхушка упорно желала принять свойственную ей горизонтальность. Понимая, что сейчас преимущество будет потеряно, я же не Илья Муромец, своей силой дерево к земле прижимать, хоть оно и не сильно толстое, одну руку разжал и потянулся к Лизке, которая, так то, была не очень далеко.

Это и стало роковой ошибкой. Вторая рука в одиночку справится с силой дерева тем более не смогла и ветки буквально вырвались из моих сжатых пальцев.

Внешне все выглядело, будто я катапульту запустил. Андрюха, матерясь, резко скатился вниз. А кошка…

Это был красивый полет. Несомненно. Лизку швырнуло так, что позавидовал бы любой каскадер. При этом кошка уже не орала, она буквально голосила на уровне ультразвука. Ясное дело, как тут не заголосить, если тебя, словно пушечное ядро, запустили в небо.

— Низко пошла… к дождю… — Задумчиво, но очень ни к месту, высказался Матвей Егорыч, провожая взглядом несчастное животное.

— Да вы чего? Совсем умом тронулись? — Зинаида Стефановна застыла, глядя, как нечто громко орущее и отдаленно напоминающее кошку, улетело в ближайшие кусты. — Николаич? Это что происходит то? От тебя вот точно не ожидала…

Взгляд у бабы Зины был растерянный. Хотя, нет. Не растерянный. Просто охреневший. До этого дня, так полагаю, она не догадывалась, что можно столь весело использовать котов. Но, сказать если честно, я и сам много о чем не догадывался. При этом, в прошлой жизни, считал себя неимоверно крутым типо́м. А вот теперь оказалось, какая-то затрапезная деревня с ее жителями смогли изменить мое мировоззрение.

Председатель смутился. А что скажешь? Выбор невелик. Признается в истинных мотивах нашего мероприятия, спалит деда. Вроде, не по-мужски выходит. Солидарность никто не отменял. А если не признается, то Зинаида Стефановна по всему селу разнесет, как он, важный, серьезный человек, абсолютной ерундой занимается. Да ещё в компании нас троих.

— Зиночка, а что такое? Ты зачем прибежала? Мы тут важные вопросы решаем, понимаешь ли. — Матвей Егорыч, походу, решил принять удар на себя и отвлечь супругу.

Правда, я думаю, больше имело место не проявление героизма, а банальное опасение, что Николаич сдастся под гнетом обстоятельств и сурового авторитета Зинаиды Стефановна.

— Тебя, дурака, ищу… И еще Жорика с Андрюхой. Даже Жорика, если уж совсем конкретно. Я не поняла… Это Лизка была, что ли? — Зинаида Стефановна вытянула шею, пытаясь рассмотреть, кто там ломится через кусты подальше от извергов. Ее кошка или какая-то чужая.

— Да ты что, Зиночка. Разве ж мы так с Лизой могли бы. А чего искала всех, ягодка моя?

Баба Зина, наконец, повернулась к нам лицом. Сомнения насчёт кошки, походу, у нее оставались, но привело Зинаиду Стефановну более важное дело.